А о том, что в не очень далеких 1960‑х Церковь подвергалась жесточайшим гонениям, современное поколение практически ничего не знает. «Мы продолжаем быть атеистами и будем стараться освободить от религиозного дурмана большее количество народа», — заявил первый секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев в 1955 году. Была дана отмашка на борьбу с одним из главных противников построения коммунизма, «самым многочисленным религиозным объединением», «носителем буржуазных идей и темных пережитков прошлого» — Православной Церковью.
Конец 1950‑х и начало 1960‑х. Немного истории
5 марта 1953 года умер Сталин. К власти пришел Н. С. Хрущев. Новый советский лидер, декларировавший «возвращение к ленинизму», перенял и воинствующий атеизм основоположника советского государства В. И. Л енина. Хрущев, помня семинарское прошлое Сталина и его отношение к Церкви, ставшее более либеральным в военные годы, решил исправить этот «религиозный изъян». Церковь и светлый путь к коммунизму с космическими спутниками и первым полетом человека в космос были несовместимы. Ее, Церковь, следовало уничтожить.
Будучи романтиком революции, Хрущев всерьез верил в реальность построения коммунизма. В этом светлом послезавтра Церкви явно не было места. Как известно, Никита Сергеевич обещал в 1980 году «показать по телевизору последнего попа»…
7 июля 1954 г. было принято постановление ЦК КПСС «О крупных недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах её улучшения». Этот документ фактически пересматривал и осуждал прежнюю политику в отношении религии, предлагал, по сути, вернуться на довоенный путь «наступления на религиозные пережитки» у части советских людей. Звучали призывы к активной борьбе с ними, к разоблачению «реакционной сущности вреда религии». Речь шла о сворачивании диалога между государством и Русской Православной Церковью. В первые годы хрущевской «оттепели», когда из ссылок стали возвращаться узники сталинских лагерей и росло число открывающихся храмов, людям казалось, что действительно наступила пора потепления и в религиозной жизни. Однако в это время в Кремле строились планы по проведению массированной кампании атеизма сродни той, что имела место в 1920‑е годы.
Ощутимое наступление на Церковь началось осенью 1958‑го, когда вышло несколько соответствующих постановлений. Партийным и общественным организациям было предложено «развернуть наступление на религиозные пережитки в сознании и быту советских людей». Атеистической пропагандой было пропитано все общество, начиная с октябрят, пионерии и комсомола — до широкомасштабной работы в вузах, армии, колхозах и на промышленных предприятиях. В этом особенность хрущевского гонения — тотальном идеологическом прессинге.
Вот как писал об этом священник Александр Мень: «Начались закрытия храмов, пресса была полна враждебных выпадов, появились первые самиздатские ответы. Но разгромы продолжались. Начались выступления отреченцев. Не было газеты, будь то «Советский спорт» или какая‑нибудь местная «Вперед», где бы ежедневно не долбилось, не долбилось… Я подсчитывал: в эти годы антирелигиозная пропаганда дошла до того, что в день выходило по 6–7 названий книг, из которых каждая имела миллионный тираж. В день! Прямо стрельба из «катюш», из минометов… Храмы закрывались при самых безобразных обстоятельствах: вламывались, входили, надевали шапки и бросались тут же всё ломать».
В 1961 г. власти потребовали привести церковный Устав в соответствие с религиозным законодательством 1929 г., в результате чего священники перестали быть даже членами приходских «двадцаток» и были лишены права участвовать в решении административных и финансовых вопросов.
С 1959 по 1962 гг. было закрыто около семи тысяч церквей. Храмы не только закрывали, но и разрушали. Прекратили свою деятельность семинарии в Киеве, Саратове, Симферополе, Луцке и Жировицах. Из 90 монастырей (в основном открытых во время войны) осталось лишь 18.
Два Василия. Две монашеские судьбы
Автору этих строк довелось знать двух узников хрущевских лагерей, пострадавших за веру в 1960‑х: монаха Руфа (Резвых), постриженика Киево-Печерской Лавры, и схииеромонаха Сергия (Соломки), постриженика Почаевской Лавры. К сожалению, их уже нет в живых. Удивительно, как много схожего было в жизни этих подвижников.
Они были одногодки, оба родились в далеком 1922 году. И оба до монашества носили имя Василий. Василий Резвых и Василий Соломка. Первый был русским крестьянином, уроженцем с. Архангельское Уркульского района Вятской губернии, второй родился в западноукраинском селе Надворнянского уезда под Станиславом (ныне Ивано-Франковск).
Оба были на фронте. Василий Резвых служил летчиком-истребителем, а Василий Соломка — в пехоте. Оба позднее приняли монашество. Оба были сухопарыми аскетами, постниками и молитвенниками. И исповедниками. Вначале 1960‑х о. Руф в Киеве, а о. Сергий в Почаеве были арестованы и отбывали наказание, вынесенное исполнителями хрущевской программы борьбы с «религиозными пережитками».
Куреневская трагедия в Киеве. 13 марта 1961 г. сточные воды прорвали дамбу в Бабьем Яру. Жертвами стали около двух тысяч человек.
Отец Руф и закрытие Киево-Печерской Лавры
До прихода в Киево-Печерскую Лавру о. Руф прошел множество испытаний. Прежде всего — на войне. Будучи летчиком-истребителем, он служил в эскадрилье, задачей которой было прикрывать Каспий. Без нефти ни в тылу, ни на фронте обойтись было невозможно. Потому враг и направлял свои бомбардировщики в Азербайджан, к Каспийскому морю. Наши истребители вылетали посменно, как часовые у склада с горючим, только ангар этот, как говорил отец Руф, растягивался на сотни километров. Были столкновения и перестрелки, опасность поджидала каждый день. Но младший лейтенант Резвых «споткнулся» на другом: его самолет при посадке зацепился шасси за маскировочный трос и, перевернувшись, ударился о землю кабиной. Ребята бежали к дымящейся машине без всякой надежды, что пилот жив. Но тогда произошло чудо. Летчик выжил — отделался легким испугом.
В полетной книжке, которую хранил отец Руф, этот эпизод был обозначен нарушением правил посадки, за что летчику был объявлен выговор. Неделя в госпитале — и снова полеты. Но жизнь уже воспринималась иначе. Что‑то произошло. Тогда впервые Василий Резвых по‑настоящему задумался о Боге и Его непостижимом промысле.
После войны была учеба в Художественной академии в Ленинграде. Василий хорошо рисовал еще с детских лет и имел прекрасные рекомендации преподавателей художественной школы. Приемная комиссия оценила экзаменационные работы летчика-фронтовика, он был принят.
Жил в общежитии, с вдохновением слушал лекции профессоров и на уроках живописи забывал о времени. Но однажды его вызвали в деканат. Стало известно, что студент Резвых посещает Никольский собор.
«Вы что — ищете там сюжеты для рисования?» — подал идею отговорки декан в присутствии человека в штатском.
«Нет, профессор, — ответил после паузы Резвых. — Я молюсь Богу».
Его исключили.
Он пришел в храм, поставил свечку об упокоении фронтовых друзей, подошел под благословение священника.
«Не плачь, сынок, — переживший блокаду и ничему не удивлявшийся батюшка положил руку на голову младшего лейтенанта. — Господь лучше нас знает. Твои слезы обернутся светлой радостью. Выше сил Господь не даст испытания».
Господь привел бывшего фронтовика в Киево-Печерскую Лавру. Его постригли с именем Руфа, затворника Печерского. Кроме различных послушаний Руф занимался иконописью. А еще — резьбой по дереву. Когда меняли деревянные раки Киево-Печерских угодников Божиих, о. Руф из остатков кипарисовых досок вырезал кресты. Эти святыни раздавал потом братии и благочестивым паломникам.
В конце 1950‑х тучи над Киево-Печерской Лаврой стали сгущаться. Поползли слухи о закрытии. То и дело приезжали комиссии разного уровня, составляли протоколы об аварийном состоянии обители. Мнение монахов и наместника в счет не брали. Участились разного рода провокации. Экскурсии с гидом-атеистом на глазах у братии имели своей целью высмеивание «поддельных» мощей и мироточивых глав. Все чаще стали приезжать журналисты для написания фельетонов и пасквилей. Однажды произошла такая история. Приехал фотокорреспондент газеты «Правда Украины». Он должен был на глазах у братии снимать, как из своей «Волги» выходит наместник архимандрит Нестор (Тугай), а также прочий «компромат». За углом уже дежурил «воронок» с милицией. Несколько монахов, в числе которых был и о. Руф, воспрепятствовали съемке, что и требовалось по сценарию. Монахов тут же арестовали, предъявив обвинение в «злостном хулиганстве» — избиении фотокорреспондента газеты «Правда Украины» товарища Осадченко.
«…учитывая характер совершенных с особой дерзостью преступлений, руководствуясь ст. 96 и 97 УГК УССР, Резвых Василия Филимоновича, на основании ст. 70 ч. II УК УССР, подвергнуть лишению свободы в ИТК без поражения в правах сроком на пять лет» — таков был вердикт Печерского районного суда г. Киева в отношении о. Руфа и еще двух монахов.
Когда отца Руфа заключили в тюрьму, его мать обратилась в Верховный Совет СССР с ходатайством: «Как мать, прошу о помиловании моего сына Резвых Василия Филимоновича, 1922 года рождения. Семь лет, с 1941 по 1947 г., Василий находился в рядах Советской Армии, являясь младшим лейтенантом, летчиком-истребителем; на протяжении Отечественной войны принимал активное участие в боевых операциях. Имеет правительственные ордена и медали. Мне 68 лет. После смерти мужа, с 1934 года вырастила и воспитала пятерых детей, трое сыновей добровольно ушли на фронт. Убедительно прошу обратить внимание на мою материнскую просьбу и помиловать моего сына. Он не преступник, и об этом я, его мать, могу с чистой совестью заявить. Он всегда был кротким, послушным и добрым, являясь моим утешением. Я инвалид 2‑й группы, и это горе совсем подкосило меня. Осушите мои слезы, верните моего сына, чтоб он был моей опорой в старости. Очень надеюсь на вашу чуткость к материнской просьбе».
Верховный Совет СССР не внял материнской просьбе. Монах Руф отбыл в лагере все пять лет срока.
Открытие Киево-Печерской Лавры в 1988 году. Крестный ход. Монах Руф идет первым
10 марта 1961 года под предлогом «ремонтно-реставрационных работ» Киево-Печерская Лавра была закрыта. А 13 марта в Киеве на Куреневке произошла катастрофа: в Бабьем Яру, куда в течение долгого времени свозили отходы с Петровских кирпичных заводов, прорвало дамбу. И грязевой поток тяжелой пульпы высотой более десяти метров ринулся вниз к Подолу, сметая все на своем пути… Тогда погибло более двух тысяч человек. Власти тщательно скрывали информацию о произошедшем, но киевляне упорно связывали эти два события — закрытие Киево-Печерской Лавры и Куреневскую трагедию.
Вернувшись из заключения, о. Руф работал уборщиком общественного туалета возле Лавры, жил в подсобном помещении и практически каждый день посещал пещеры, молился, приводил с собой верующих. Со временем монаху-фронтовику выделили «гостинку» на Оболони. А когда в 1988 году древнюю обитель вновь открыли, — это был самый счастливый день в его жизни. И он молился здесь до своей кончины, которая последовала 26 марта 2009 г. на Крестопоклонной неделе Великого поста.
Похоронили отца Руфа на монастырском кладбище на территории Дальних пещер за храмом Рождества Богородицы.
Насельники Почаевской обители, 1970-е гг.
Отец Сергий. Испытания Почаевской обители
Похожий жизненный путь у другого исповедника веры — почаевского схииеромонаха Сергия (Соломки). Когда началась война и советские войска со временем стали оттеснять гитлеровцев к западной границе, Василий Соломка (мирское имя батюшки) был призван в пехоту Красной Армии. Он вспоминал, что им, «желторотым», выдали по винтовке и сразу кинули в атаку. «А стрелял враг так, что пули сыпались градом, — вспоминал отец Сергий. — Срезанные выстрелами листья осыпались, будто кто‑то деревья трусил, и друзья мои падали один за другим. А я молитву творил Божией Матери вслух и вопиял к Н ей, приговаривая: «Пощади, Владычица, пощади! А я Тебе обет даю: уйду в Почаев!» И так я прошел не одну атаку, и даже пуля меня ни разу не царапнула. Так хранила Пресвятая Богородица меня, грешного…»
После войны фронтовик Василий принялся просить родителей отпустить его в Лавру послушником. Но они противились: кто им, уже постаревшим, помогать будет? Василий все же настоял на своем, рассказал, как хранила его на фронтах Богородица и как он Ей молился. Поняли старики, что сын призывается к монашеству, и со слезами благословили его. У него не было ничего, кроме самого необходимого для монаха — кое‑какой одежды, книг да икон. В семинарии не учился, академией для него стали многолетние богослужения и усердное чтение святых отцов. Да еще советы старшей братии, среди которых были и современники Иоанна Кронштадтского, и будущие преподобные — Кукша Одесский и Амфилохий Почаевский, ныне прославленные, и другие духоносные старцы.
О периоде хрущевской «оттепели» о. Сергий рассказывал часто. В Почаевской Лавре хранится предание о предварявшем гонения событии. В 1958 году, в день Святой Троицы, во время богослужения Троицкий собор снаружи внезапно трижды озарился дивным светом, подобным вспышке молнии, и мозаичные изображения на стенах храма тут же обновились. Четко проступили лики святых, ранее почти неразличимые, нимбы над главами Царицы Небесной и Младенца засияли золотом. Милиция стала разгонять толпы людей, собравшихся увидеть чудо и прославить Господа.
Рассказывал о. Сергий о и том, как ровно через год, в 1959 году, у иконы Богородицы прозрел слепорожденный мужчина. Почувствовав резкую боль в глазах, он вскрикнул и от неожиданности взмахнул руками, разбив сразу три лампады, висевшие пред иконой. Он стал видеть и со слезами рассказывал об этом окружающим. И снова милиция ликвидировала «театр, устроенный монахами»: исцеленный раб Божий был выдворен за пределы Почаева. Чудеса, во множестве происходившие в этот период, не останавливали безбожников.
В том же 1959 году властями был принят «План мероприятий по прекращению паломничества к так называемым «святым местам». Была закрыта гостиница для паломников у подножия Лавры — там разместили музей атеизма, куда до 1988 года привозили группы туристов до посещения ими Почаевской Лавры.
В Почаевской Лавре было отключено отопление и подача воды, закрыты мастерские и свечной цех, отобраны хозяйственные помещения. По ночам к обители приезжали крытые грузовики. Монахов насильно сажали в них, вывозили за много километров и отпускали, пригрозив расправой и тюрьмой. Доходило подчас и до того, что милиционеры из пожарных шлангов заливали кельи и закрывшихся в них иноков.
Монахов лишали прописки, так что к 1962 году из проживавших в Лавре 180 человек прописку имели лишь 23. Лишение прописки было самым простым, грубым и проверенным приемом. Без прописки человек объявлялся нарушителем паспортного режима и подлежал уголовной ответственности. Этот метод применялся практически во всех обителях Советского Союза. Например, пожилые матушки Флоровского монастыря в Киеве рассказывали, как им приходилось прописываться где‑нибудь за городом, устраиваться на работу и ездить в монастырь лишь на службы.
Под эту статью попали и неугодные властям почаевские монахи.
Иеромонах Сергий (Соломка) был приговорен к двум годам лишения свободы. Наказание отбывал в колонии, которая обслуживала гранитный карьер. «Вот я и работал в каменоломне, как римский раб, — шутил о. Сергий. — Там, в карьере, я и почки «посадил» от переохлаждения».
Почаевская братия пишет письмо в ООН, 1962 г
Из заключения иноки возвращались в Лавру: не желали расставаться с родной обителью. Отец Сергий вспоминал, как прятались они на лаврских чердаках, спали в ящиках зимой, тайно посещали богослужения. Почаевские иноки ездили в Москву в Совет по делам религий и через знакомых хлопотали о возращении прописки для изгнанной братии, писали обращения к мировой общественности, которые передавали в Москве корреспондентам зарубежных радиостанций. Это было очень рискованно: за такую «деятельность» иноков могли упрятать в застенки на многие годы.
«Однако сберегла Богородица», — говорил отец Сергий.
Эхо гонений докатывалось в Почаев из Киева. Монахи Киево-Печерской Лавры и ее прихожане приезжали и рассказывали о том, в какую «мерзость запустения» превращена была древняя киевская обитель. На Дальних пещерах корпуса отдали работникам производств под коммунальное жилье, на территории самой Лавры открыли несколько предприятий — фабрики резиновых игрушек, сувенирных изделий и театральных реквизитов. Всего на территории Лавры действовало около 40 различных ведомств и организаций. Святыня приходила в запустение.
Почаевская братия, зная о судьбе Киево-Печерской Лавры, делала все возможное и невозможное, чтобы уберечь свою святыню от надругательств.
В ноябре 1963 года председатель КГБ В. Семичастный был вынужден доложить в ЦК КПСС о том, что «жалобами почаевской братии занимаются такие международные организации, как Всемирный совет церквей и ООН». Иноки обращались и к английской королеве, писали на радиостанции Би-Би-Си и «Голос Америки». Одно из писем монахов достигло своей цели и всколыхнуло Запад. В марте 1964 года на митинге в Париже французский писатель, Нобелевский лауреат Франсуа Мориак заявил: «Когда в Москве распинают Христа, мы слышим в Париже Его стон на кресте». Был направлен протест Хрущеву, создан Международный комитет информации об антирелигиозных гонениях в СССР. Репутации Советского Союза был нанесен значительный ущерб. Гонения были прекращены.
Последние 10 лет о. Сергий подвизался в Почаевском Свято-Духовом скиту, расположенном на горе в нескольких километрах от обители. Здесь он принял великую схиму и до последних своих дней молился за весь мир, «за всего Адама».
1 июня 2012 года исповедник веры, схииеромонах Сергий представился ко Господу и был похоронен на монашеском кладбище Почаевской обители.
Свято-Успенская Почаевская Лавра
Вместо эпилога
Гонения конца 1950‑х и начала 1960‑х годов не принесли тех результатов, на которые рассчитывали гонители. Несмотря на то, что Церкви был нанесен тяжкий урон (была уничтожена половина храмов на территории бывшего СССР, упразднена бо`льшая часть монастырей), религиозность населения в целом не уменьшилась, а в ряде регионов даже выросла. Государство требовало от священников фиксировать количество крещений, венчаний и отпеваний. Конечно, большинство этих таинств духовенство по мере возможности совершало негласно, дабы не навлечь на крещаемых и венчающихся в храмах неправедный гнев безбожного режима. И все же, согласно статистике, количество этих таинств не уменьшалось, а часто и возрастало. Так подтверждались слова Христа Спасителя о том, что «врата адовы» Церковь одолеть не могут (Мф. 16:18).
По словам публициста Ольги Гаркавенко, «Церковь расшатали, лишили ее возможности нормально функционировать, но в итоге добились того, что прежде совершенно равнодушная к религиозным проблемам интеллигенция начала сочувствовать и религии, и деятелям Церкви». Конечно, не все представители интеллигенции были равнодушны к религии, как утверждает О.Гаркавенко. Определенная часть советских интеллигентов были и оставались верующими, но предпочитали не распространяться относительно своих религиозных убеждений. В период же столь жестоких гонений многие известные люди не могли смолчать и открыто высказывали свою позицию, встав на защиту Церкви. Так, в самый разгар антирелигиозной компании открыто и даже демонстративно приняла крещение дочь Сталина Светлана Аллилуева.
Академик Сахаров, не будучи верующим, стал посещать суды, где преследовали верующих, защищать их, писать открытые письма.
По мнению Ольги Гаркавенко, «фактически, два параллельных мира впервые увидели друг друга и стали общаться. Наверное, это и был главный позитивный итог хрущевской антирелигиозной кампании — возникший союз Церкви с интеллигенцией, когда интеллигенция пошла в Церковь, а лучшие представители Церкви пошли навстречу российской интеллигенции».
Река времени имеет удивительное свойство: вымывать и высвечивать из прошлого Божественную правду. В свое время И. А. Ильин написал: «Худшее уходит, идет естественный процесс очищения Церкви. Всегда ли остается лучшее? В годы гонений — да».
14 октября 1964 г., в праздник Покрова Божией Матери, Н. С. Хрущев был смещен со своих высоких постов. Так бесславно закончилась карьера вершителя «оттепели».
Хрущевские гонения в цифрах
Хрущёвская оттепель — так неофициально обозначают эпоху в истории СССР в конце 50—начале 60‑х годов во время пребывания на посту первого секретаря ЦК КПСС Н. С. Хрущева (1953–1964 гг.).
Этот период характеризовался либерализацией режима, ослаблением тоталитарной власти, появлением некоторой свободы слова, относительной демократизацией политической и общественной жизни, открытостью западному миру, большей свободой творческой деятельности.
Слово «оттепель» связано с одноимённой повестью Ильи Эренбурга, написанной в 1954 году.
1500 — до такой цифры сократилось в годы хрущевских гонений число монастырских насельников и насельниц. Это в четыре раза меньше, чем было в послевоенные годы.
200 — примерно столько священнослужителей, являвшихся тайными сотрудниками КГБ, показательно отреклись от Христа в ходе антицерковной кампании.
Борьба с инакомыслящими распространялась на все слои населения и на людей всех возрастов.
18 монастырей осталось к 1964 г. Среди них Троице-Сергиева и Свято-Успенская Почаевская Лавры, Псково-Печерский мужской монастырь, Свято-Успенский мужской монастырь Одессы, Покровский и Фроловский женские монастыри Киева, мужской и женский монастыри в Жировицах, Пюхтицкий женский монастырь в Эстонии. Особенно тяжелым ударом для Церкви стало закрытие в 1961 г. древней святыни Руси — Киево-Печерской Лавры под предлогом ремонта и реставрации.
16 октября 1958 года выходят два постановления Совета Министров СССР: «О монастырях в СССР» и «О повышении налогов на доходы епархиальных предприятий и монастырей». В первом документе фактически ставился вопрос об уничтожении монастырских угодий и сокращении числа монастырей. Согласно второму постановлению Церкви запрещалось продавать свечи по ценам более высоким, чем они приобретались в свечных мастерских. Это означало для большинства храмов банкротство, роспуск хоров, сокращение персонала и закрытие свечных мастерских. Вступили в силу запрет наемного и добровольного паломнического труда, а также ограничение на прием в монашеские обители лиц моложе 30 лет.
1234 человека были осуждены только за 1961–1964 годы по религиозным мотивам. Многих из них отправили в лагеря, в ссылки, на поселения. Тогда же, в хрущевскую «оттепель», начала набирать обороты репрессивная психиатрия: инакомыслящих (в данном случае — верующих) объявляли безумными и отправляли на принудительное лечение.
После смещения Хрущева атеизм по‑прежнему составлял ядро коммунистической идеологии, а искоренение религии оставалось высшей целью партии, хотя и не задачей ближайшего времени. В области идеологии полнота власти принадлежала секретарю ЦК Суслову, который считал, что надо продолжать решительную «борьбу с религией», но так, чтобы «нас не склоняли» за это на Западе и чтобы «не давать воли всяким экстремистам». В 1970–80 гг. Церковь по‑прежнему оставалась заложницей атеистического режима. Распад СССР открыл новую страницу в истории Православия.
Блаженнейший Митрополит Владимир: Вера людей была настоящим подвигом
Я хорошо помню этот тяжелый для Церкви период. В то время я был студентом Ленинградской духовной академии. В Киев приехал вскоре после закрытия Киево-Печерской Лавры. Запомнилась печальная картина: закрытые храмы и монашеские корпуса. И множество людей. Они собирались группами, стояли возле храмов и в уголках обители, молились и плакали…
Огромное препятствие чинилось паломникам и в Почаеве. Людей, а особенно молодежь, милиция туда попросту не пускала.
Через год с небольшим после закрытия Киево-Печерской Лавры Господь сподобил меня принять священный сан, и я был направлен на преподавательскую работу в Одесскую духовную семинарию. В Одессе также закрывали храмы. Верующих преследовали на всей территории Советского Союза.
Будучи уже ректором Московских академии и семинарии, я часто посещал Киев. И первым делом, сойдя с поезда, ехал в Киево-Печерскую Лавру. Там действовал Киево-Печерский заповедник, множество людей со всей страны приезжали туда на экскурсии. Я, как правило, пристраивался к одной из них и прикладывался в пещерах к каждой гробнице преподобных Киево-Печерских. На меня, конечно же, косились, но я не обращал внимания. Так продолжалось многие годы… Как и тысячи православных, я молился о том, чтобы дожить до времени, чтобы хотя бы в одном уголке этой святой обители увидеть огонек лампады. И Господь оправдал надежду и упование людей.
Хрущевский период для Церкви стал эпохой последнего масштабного атеистического давления, когда верующих уже физически не уничтожали, но всеми возможными способами стремились уничтожить религию. Разрушались храмы и монастыри, вера преследовалась на всех уровнях. Но вера людей в то время была настоящим подвигом. Не нужно было уходить в затворы и пустыни, достаточно было оставаться верующим человеком. Каждому времени своя дань и свои трудности. Как ни стремился тоталитарный режим смести с лица земли Церковь Христову, ему это не удалось, по слову Спасителя: Созижду Церковь Мою, и врата адова не одолеют её (Мф. 16:18).
В публикации использованы материалы исследований Д. Поспеловского, О. Гаркавенко, кадры из фильма «Холодная оттепель 61-го» («ЦНЦ «Православная энциклопедия», 2007 г.), а также издания Свято-Успенской Почаевской Лавры «Взгляд через века», 2007 г.